Эпопея с изменением обвинений началась давно – еще 29 ноября 2012 года. Почти год назад прокурором Кметь А. Г. в суде первой инстанции было заявлено «ходатайство» об изменении обвинения троим НЕВИНОВНЫМ – Антону Харитонову, Сергею Демину, Евгению Федорченко.
29 ноября 2012 года старшим прокурором отдела организации участия прокуроров в уголовном производстве, в суде прокуратуры «непонятно какой области» (в документе прокурор не посчитал нужным указать название области), Кметь А.Г., было изменено первоначальное обвинительное заключение документом, которое именуется, как «постановление» об изменении обвинения в порядке ст. 277 УПК Украины в редакции 60-го года.
Прокурор, согласно положениям ст. 277 УПК Украины редакции 60-го года, был обязан объяснить мотивы принятого решения. «… Придя к убеждению, что предъявленное лицу обвинение необходимо изменить, прокурор выносит постановление, в котором формулирует новое обвинение и излагает мотивы принятого решения. Прокурор оглашает постановление и вручает его копии подсудимому, его защитнику и законному представителю, потерпевшему, истцу, ответчику и их представителям. Постановление приобщается к делу…»
Однако, 29 ноября 2012 г., прокурор Кметь А.Г. огласил первое измененное обвинение в полном объеме только Харитонову Антону.
Другим подсудимым, Демину Сергею и Федорченко Евгению, измененное обвинение оглашено не было ни в полном, ни в «упрощенном объеме», и суд первой инстанциивнезапно объявил перерыв до 06 декабря 2012 года.
Таким образом, измененное обвинение – Демину и Федорченко не было оглашено, а Харитонову, после оглашения – не вручено.
В дальнейшем, прокурор огласил результативные части измененного обвинения Демину С. и Федорченко Е.
При этом, никаких документов, касающихся измененного обвинения, прокурор суду не передавал.
Защитой 06 декабря 2012 г. был поставлен вопрос о мотивации измененного обвинения, так как мотив изменения обвинения прокурором не озвучивался.
Вопрос остался без ответа, почему – будет понятно ниже.
14 февраля 2013 года, адвокатом Наливайко В.Е. был заявлен отвод прокурору в связи с тем, что прокурором были нарушены положения ст. 277 УПК Украиныредакции 60-го года при изменении обвинения.
Суд первой инстанции 14 февраля 2012 г., «естественно», отклонил заявленный адвокатом отвод прокурору, как «необоснованный и надуманный». Хотя, как оказалось в дальнейшем, заявленный отвод прокурору, был и обоснованный, и продуманный!
А теперь по поводу мотивации изменения обвинений: ну не мог же прокурор Кметь сказать, что он «зачищает» недоработки милиции, наспех фабриковавших это дело. Ну как объяснить этим дотошным защитникам, почему вдруг:
Мотив совершения преступления (это относится к Демину), а именно «чувство мести» (л.д. 70 первонач. обвинения), был трансформирован в непонятный мотив, который теперь именуется «родственными отношениями» (л.д. 20 изменен. обвинения). При этом не указано, к кому относятся эти «родственные отношения» – к матери, к бабушке, к его брату, к другим родственникам?!
То есть, мотив настолько «притянут за уши», что нужно было что-то срочно менять, только вот – что? У Антона, Сергея, Евгения не было совершенно никаких причин «мстить» Церкви, и уж тем более, находившимся там людям. Только человек, страдающий слабоумием (да и то вряд ли) мог поверить в такую бредовую версию, сочиненную следователем Еремеевым, который после написания «Дела пономарей», пошел «в гору» – и теперь он «гордо» (или не гордо?) носит погоны капитана, обагренные кровью троих невиновных ребят!
Или почему в первичном обвинении (на л.д. 65) записано: «… 27 июля 2010 года, в период времени с 18 часов 15 минут до 20 часов 30 минут, Харитонов А.В., на балконе кв. … дома № … по ул. … в городе Запорожье – … хранил самодельное взрывное устройство …», а в измененном обвинении (л.д. 20) «… хранил на балконе до 20 часов 30 минут …».
Пасечник В.С. в суде первой инстанции подтвердил, будучи предупрежденным об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, что действительно примерно с 18 до 19 часов 27 июля 2010г. общался с Деминой и Харитоновым в районе «Автовокзала».
Судье Минасову В.В. «почему-то» эти показания очень не понравились. И он назначил проверку по показаниям Пасечника, на что Виталий Сергеевич, как честный гражданин и офицер, отреагировал мгновенно и законно – написал сразу три заявления: одно – председателю Апелляционного суда, другое – прокурору Запорожской области, третье – Минасову (для сведения) с просьбой вызвать его в Апелляционное заседание для подтверждения своих показаний, а также заявил о том, что судья Минасов полностью исказил его показания, и вообще сделал неправильный перевод допроса Пасечника с украинского языка на русский (В.С. давал показания в суде на украинском языке). Не мешало бы судье Минасову В.В. почитать украинско-русский словарь перед тем, как писать в приговоре, во что была одета Демина.
Поняв, как абсурдно будет выглядеть Демин, «приискивающий» (это уже фольклор Минасова В.В.) взрывное устройство, с загипсованной ногой, на костылях – прокурор решил «июнь» убрать, но не учел, что Сережу задерживали 30 июля, и он еще сильно хромал, нога была распухшая и зафиксирована тугой повязкой. А передвигался он, опираясь на ортопедическую трость, потому, что буквально накануне произошедших событий, Демину сняли гипс, но процесс заживления шел медленно (порваны связки голеностопа), и Сергею еще сложно было передвигаться, а уж тем более что-то «приискивать».
А как ловко у прокурора Кметь конкретное время, придуманное следователем Еремеевым и Ко, трансформируется в неопределенное – «обеденное». « … в тот же день, примерно в 14 часов, Федорченко Е.В., … перенес из помещения библиотеки самодельное взрывное устройство … и установил его …, разместив под скамьей…» (л.д. 72 первонач. обвинения) и вот в измененном обвинении (л.д. 21)14 часов превращается в … обеденное время «… а в обеденное время того же дня перенес…, разместив под скамьей …».
И этому «изменению» есть свое объяснение. В суде первой инстанции, при даче показаний, одна из работниц взорванного храма пояснила, что производила уборку храма, а именно – мыла и скоблила пол от воска, начиная от входа в храм, и как раз под той самой скамейкой, под которой, по версии следствия, было установлено взрывное устройство. И уборка эта проводилась именно в 14 часов. Никаких сумок или других посторонних вещей под скамьей не было. Как эту мужественную честную женщину не «крутили» в суде прокурор и судья, она стояла на своем – не было под скамьей в 14 часов ничего и все!
Но для прокурора ничего невозможного нет: если «нет», а очень «нужно» –уберем «14 часов», напишем – «обеденное время».
Обращает на себя внимание еще одна немаловажная деталь. В старом обвинениифигурирует какой-то «пакет», в котором – то Демин «передавал» Харитонову взрывное устройство, то Харитонов «носился» с этим «пакетом» по городу, пытаясь «вручить» его Федорченко, и это написано у Еремеева в разных интерпретациях (один из л.д. 71 первонач. обвинения, а вообще их много), например «… Демин …перенес взрывное устройство, помещенное в полимерный пакет хозяйственного назначения…».
И, о чудо! В измененном обвинении (л.д. 24) тот же Демин уже «… перенес …взрывное устройство из помещения своей квартиры в парк…», но … уже без пакета. Как Сергей «нес взрывное устройство» без пакета – одному Кметю известно.
Вот тут у меня пока объяснений нет. Зачем Кметь «убрал» пакет из старого обвинения? Чем он ему помешал? «Просто так» прокурор ничего не делает. Но пакет «исчез»!
Можно было бы много еще «изменений», сфальсифицированных группой лиц милицейской наружности, привести, но, по-моему, достаточно и вышеприведенных, чтоб понять – зачем прокурор Кметь «правил труды» следователя Еремеева.
Но как не упомянуть Льва Толстого?!
В первоначальном обвинении, выстраивая «свою» версию, следователь Еремеев ссылается на показания одного из «святых отцов», служащего во взорванном храме, это некий Гуменюк В.П., который глубокомысленно изрек «… Когда узнал, что любимыми произведениями Федорченко Е.В. являются романы Л.Н. Толстого – «Воскресенье» и «Дневники», в которых, вопреки «религиозным убеждениям» самого Федорченко Е.В., категорично оспариваются догматы церкви и критикуется само богослужение, был удивлен. В беседе Федорченко Е.В., не смог объяснить, каким образом ему могут понравиться книги, несущие в себе то, что в корне, должно противоречить его подсознанию и убеждениям» (л.д. 19 первонач. обвинения).
Прокурор Кметь, посчитав, наверное, что Лев Толстой со своими «Дневниками» – это уже явный «перебор», благоразумно «убрал» его из старого обвинения. Теперь в измененном обвинении от Л. Толстого ничего не осталось, только показания «святого отца» Гуменюк В.П. ( л.д. 9 измен. обвинения).
Тут без комментариев. По-моему, и так все ясно. Если нечего «положить» в обвинение – «сгодится и Лев Толстой».
Сопоставив старое и измененное обвинения – невольно возникает вопрос: а что же вообще осталось в обвинении?!
Н И Ч Е Г О не осталось в обвинении, как говорится « если его не было, то и не прибудет» (вообще-то это об отсутствии ума, но, думаю, к «нашему» делу применимо).
На основании чего троим невиновным ребятам вынесен приговор: 15-14-15 лет лишения свободы?!
После «зачистки» старого обвинения, не осталось вообще ничего – ни мотива для совершения преступления; ни времени, хоть как-то «привязывающего» ребят к событиям того дня; ни места, где они что-то «приискивали».
Исключив экспертизы, а их около 100, и ни в одной из них не говорится о виновности ребят, ни одна из них не подтверждает их причастность к преступлению (экспертизы в приговоре занимают более 10 листов), что останется?
«Убеждения» судьи, которые основываются на вот таких показаниях (приведу ссылку лишь на одно такое):
«Также виновность подсудимых подтверждается: показаниями, допрошенной в судебной заседании, потерпевшей О-ко, пояснившей, что она является прихожанкой Свято-Покровского храма и 28.07.2010года была в храме на вечерней службе. Во время службы раздался взрыв. Она выбежала из храма…» ?! (это из приговора). И что?
Эти люди говорят о факте взрыва, и только! Они не знают, кто его совершил и ни словом не обмолвились, что кто-то из ребят может быть к этому причастен. А вот судья Минасов В.В., в своем преступном приговоре ссылается именно на «такие» показания, хотя все эти люди ни единого плохого слова о ребятах не сказали, некоторые из них вообще впервые их увидели в суде.
Под эту версию и экспертизы «заказывались».
И допросы-пытки велись именно в этом направлении.
И воспроизведения с выездом по пустым рынкам города в поисках несуществующих продавцов, «продавших» Демину и Харитонову компоненты для сборки взрывного устройства проводились
Проводились и воспроизведения по сборке взрывного устройства Деминым.
И Антон, и Сергей неумело рисовали «схемы» в/у, напоминающих «летающие тарелки» ( не смогла помочь правильно нарисовать схему даже следователь Багайлюк – это зафиксировано на видео файле).
К чему было городить все «это», если в конечном итоге … «сошлись» на формулировке: «приобрел взрывное устройство у неустановленного следствием лица».
Пардон.
А куда девать 22 тома этого «мотлоха» с «явками», «чистосердечными показаниями, как наши «Кулибины собирали в/у»)?!
Куда денем видеозаписи с опознанием кастрюль, часов, сумок и т.д.?
Ведь это все осталось в материалах дела, это все задокументировано, зафиксировано.
А «неустановленное лицо»? Какого оно пола, возраста, роста и т.д.? Где «оно» обитает? По чем «отпускает» взрывные устройства?
И какие «доказательства» вины ребят остаются в материалах дела, после исключения вот таких «доказательств»? Других ведь нет.
Вот и остался … первый лист приговора с фамилиями троих невиновных ребят, перечислением статей, по которым их назначили на роль «виновных» и …последний лист – с приговором: 15-14-15 лет лишения свободы за …, а ни за что!
Кто ответит за все эти нарушения, за фальсификацию, за искалеченные судьбы ребят, за безнаказанность преступников, совершивших взрыв – пока судят невиновных, виновные гуляют на свободе?!
Может быть, Коллегия судей Судебной палаты по уголовным делам Апелляционного суда Запорожской области сможет поставить точку в этом кошмаре под названием «Дело пономарей»?
